Постановки Заслуженного артиста России режиссера Зураба Нанобашвили всякий раз становятся ярким событием в театральной жизни Дона. Поводом снова встретиться и поговорить о феномене режиссуры Нанобашвили стала премьера, которая состоится 30 и 31 марта в Таганрогском театре имени А. П. Чехова. Зрителя не должно сбивать с толку знакомое название «Чайка» - ведь вместо фамилии ожидаемого автора в афише - Борис Акунин.
- Зураб Анзорович, чем обусловлен выбор этой пьесы?
- Пьеса Акунина зацепила меня сразу, как только я с ней познакомился. В 2010 году после постановки в Таганроге первого «Вишневого сада» мы с художественным руководителем театра Сергеем Гертом обсуждали возможность создания этого спектакля. «Чайка» - это моя пятая работа в чеховском театре. Мне захотелось воспользоваться предоставленной творческой свободой. Возможно, Сергей Давыдович пошел на риск, согласившись на современную интеллектуальную драматургию. Но зачастую именно такие пьесы становятся кассовыми и надолго входят в репертуар театра.
- Проводя параллели с вашим спектаклем «Метод», который стал театральным хитом таганрогской труппы, можно назвать новую постановку неким стилистическим продолжением, иным аспектом жанра детективного расследования?
- Отчасти эти две постановки близки по сложному способу существования, но по жанру они отличаются. «Метод» - это шоковое собеседование, а «Чайка» - это своеобразная жанровая эклектика, в которой один дубль трагический, второй комический, третий фарсовый. Они разные, как и наша жизнь. При этом пьеса дает режиссеру удивительную возможность поставить ее иронично или, как ни странно это прозвучит, очень серьезно. Потому что все эти представленные в сюжете заболевания общества, нелепые, на первый взгляд, мотивации для убийства - они все перед нами, в новостных лентах. И в пьесе их достаточно - начиная с творческой зависти, заканчивая однополой любовью. Акунин взял только восемь, но их тысячи.
- Сам Акунин преподнес публике свою пьесу как сиквел, продолжение классической «Чайки». Признайтесь, до появления пьесы Акунина у вас было ощущение, что Чехов что-то недосказал, оборвал повествование на самом интересном месте?
- Я бы так не сказал. Это отдельные произведения.